Клад Фаберже.
У охотников за пропавшими сокровищами семьи Фаберже своя «святая троица» —
усадьба Левашово, голубятня и «приметное дерево» на финской границе.

Карл Густавович Фаберже - ювелир, продолжатель ремесла своего отца. Владелец ювелирной фирмы при царской власти. Имел трех сыновей.


В 1900 году Карл Фаберже обзавёлся дачей в Левашове, недалеко от Осиновой Рощи. Дом усадебной архитектуры конца XIX века - в виде английского коттеджа - был построен по проекту архитектора Карла Шмидта. В 1907 году Карл Густович подарил усадьбу своему второму сыну, Агафону Фаберже. В том же году Агафон приступил к её перестройке, которой руководил Иван Гальнбек, работавший в фирме Фаберже художником. Обновлённый 2-этажный дом в стиле модерн был полностью закончен в 1908 году.

К тому моменту Агафон Карлович (1876–1951) уступал своему отцу разве что в известности — у него было собственное ювелирное производство, к тому же он слыл лучшим в России оценщиком драгоценных камней и с 22 лет служил экспертом Бриллиантовой комнаты Зимнего Дворца. Световые потолки, просторные залы, причудливые очертания стен — в лучших традициях популярного тогда модерна. И очень быстро дачу Фаберже стали называть не иначе, как «малым Эрмитажем» — настолько великолепна была коллекция старинных гобеленов, антикварной мебели, полотен лучших европейских художников и, конечно, ювелирных шедевров с клеймом Фаберже.

Агафон Карлович был ювелиром не только по профессии, но и по мироощущению. Чего стоят только солнечные часы из живых деревьев, подобные знаменитому пушкинскому циферблату в Михайловском, или изразцовый камин, бросающий вызов печи в Меньшиковском дворце Петербурга, где ни один узор не повторяется дважды! А ещё — рисунок паркета в одном из залов особняка, упорно наводящий на мысль о Тронном зале Зимнего Дворца.

О былом убранстве дачи Фаберже теперь можно узнать лишь из архивных документов Левашовского исполкома. Когда 18.9.1919 особняк подвергся очередному и уже более квалифицированному обыску, сотрудник отдела по охране, учёту и регистрации памятников искусства и старины Б.Н. Молас отметил в докладной записке: «трудно себе представить, до какой степени жившей на даче Фаберже воинской частью была изуродована и покалечена вся без исключения богатая и высокохудожественная обстановка. Все картины проткнуты штыками; вся обивка с мебели сорвана; все инкрустированные и мозаичные столы и в особенности многочисленные стилевые (Людовик XVI), комоды, шкафы, шифоньеры и бюро исковерканы; все книги ободраны, то есть без переплётов и иллюстраций, а большинство разодрано на кусочки».

Евгений Фаберже не был сторонником большевиков, особенно после того, как однажды они очень настойчиво постучались в его квартиру на Большой Морской, чтобы конфисковать отцовское наследство. К тому времени молодой человек оборудовал у себя дома лифт-сейф, где прятал букетики из самоцветов и усыпанные алмазами шкатулки. Квартира была срочно сдана в аренду швейцарскому посольству - чекисты не имели права устраивать обыск на неприкосновенной территории дружественного государства. Но тайник все-таки был обнаружен. Хотя смекалистый Евгений и успел перепрятать небольшую часть драгоценностей.

Судьба изъятых художественных ценностей до сих пор неизвестна. Вероятно, эта коллекция вошла в состав «алмазного фонда Политбюро», созданного в том же 1919 году на случай свержения советской власти. Известно, например, что у Якова Свердлова дома и на работе хранилась часть этого «фонда» в виде отборных бриллиантов. Однако все это была лишь малая толика состояния семьи Фаберже.

Историки говорят, что, подключив к делу жену и бывшего акционера фирмы Бауэра, Агафон выбрал тайное место, куда захоронил чемоданы, набитые рубинами. А дальше версии расходятся. Одни считают, что богатство спрятано на финской границе под приметным деревом. Спасаясь от погони, Фаберже с женой пробрались туда тайком. Другие говорят, что драгоценности до сих пор покоятся в земле усадьбы Мудули под Ригой. А третье место — это все та же дача Фаберже в Левашово. Помимо разграбленной потайной комнаты, здесь, по всей видимости, существует или существовал ещё один клад. По крайней мере, о нем свидетельствовал брат Агафона, Евгений Фаберже (1878–1960). Он до конца жизни твердил, что собственнолично закопал здесь, в парке, чемодан с бриллиантами стоимостью около пяти миллионов царских рублей